Суд конгрегации вынес ему приговор. 70 лет каторжных работ на урановых рудниках. Его реакция удивила, он стоял перед судьями и смеялся. Ему было Смешно, 70 лет, да там никто не протягивал дольше пяти, да и ему сейчас 25. Человеческий век короток. Хорош рудокоп в девяносто пять. Проще и логичнее было бы сказать пожизненно. Его уводил конвой, а он все еще смеялся.

Марк родился в семье военных. Отец майор, двадцать четвертой, спасательной бригады звездного флота земли. Мать, военный врач. С детства он только и слышал дисциплина, дисциплина, дисциплина. Не то что бы его муштровали как солдата, но требования были достаточно высоки. Как примерный сын, он закончил школу на отлично, стал курсантом, потом слушателем военной академии. И вот он выпускник. Он считал, что ему крупно повезло, еще бы, он зеленый юнец двадцати лет от роду, зачислен в элитную команду спасателей. Марк навсегда запомнил первую экспедицию, в которой получил свое прозвище, прилепившееся к нему навечно. Сигнал sos пришел с недавно открытой планеты Тор. Разумной жизни на планете не обнаружили и оставшаяся там группа исследователей, дотошно изучала, серую пыль, камни, и странные коричневые комки, похожие на перекати поле, сновавшие по планете, под порывами вечного ветра. Группа состояла из пяти человек: капитан, он же борт инженер, два микробиолога, радист и стажер. На полуразрушенной базе ни осталось ни следа их присутствия. Везде только серая пыль. Что произошло с людьми исправно отсылавшими данные о планете и лабораторные анализы среды в течении двух месяцев? Никого, ни малейшей крошечки, ни самого маленького кусочка. Только серебристый колпак станции, с разбитой и оплавленной восточной стеной, несколько огнеметов, валявшихся недалеко от отверстия, остатки скафандра, наполненного пресловутой, серой пылью и молчаливые компьютеры не сохранившие ни единого сьено-кристала. Сьено - кристаллы, были последним достижением симбиоза техники и органики, неожиданный подарок планеты Сьена, на которой был обнаружен удивительный грибок, микроскопические частички которого улавливали любую видеоинформацию и при элементарном нагревании, проецировали в воздухе четкое, цветное объемное изображение, всего увиденного. Грибок не требовал никакого питания, и заключенный в инфо-кристал, служил около десяти лет.

Спасатели должны были спасать, а если спасать было некого, то разобраться в причине и дать полный отчет, об уровне опасности планеты. Атмосфера на планете была скудная, содержание кислорода ничтожно малым, но все-таки он был. Дыхание затруднялось скорее постоянно бушевавшими под непрестанным ветром облаками серой, похожей на пепел, пыли. Сутки спасатели безрезультатно исследовали погибшую станцию биологов, не было сено-кристалов, не было даже банальных записей в бортовом журнале, ведущемся по старинке, как дань традиции в толстой, переплетенной кожей тетради, вернее и самой тетради не было. Марк, стажер, стрелок, боевая машина команды спасателей, по совместительству имевший второй специальностью медицину, как смеялись на курсе, сами калечим, сами лечим, первый догадался, что на базе не осталось ничего содержащего хоть микроскопическую часть органики. Что же уничтожило, все живое? Что или кто заставило последнего оставшегося в живых, обезумев палить через стекло из огнеметов.

Он же, Марк нашел в морозильной камере, единственный уцелевший сьено-кристалл, зорким глазом выхватив из намерзшего фриона, маленькую золотистую капельку. Спасатели просмотрели последнюю информацию дававшую объяснение гибели людей.

Экспедиция высадилась на планету в так называемый зимний период и лишь через два месяца обнаружила необыкновенные скопления коричневых перекати-поле в экваториальной зоне. Привыкнув, что на планете нет ничего угрожающего жизни, оставив на вахте радиста, четверка ученых беспечно отправилась, что называется посмотреть, в чем дело. Последнее что услышал радист: - Из пыли вспучивается, какая-то бурая масса, перекати-поле воют, не может быть, они же не живые!!!! Они жрут ее, они размножаются!!! Они нападают!!! Последние что видел радист, это мерзкие комки, с воем лезшие на серебристый колпак станции, взбиравшиеся друг на друга сплошной стеной, исходившие бурой слизью. У него хватило выдержки и ума догадаться спрятать информацию в морозильнике, где пожиратели органики не почувствовали ее, а потом он сорвался, и палил по коричневым уродам, мстя за гибель товарищей. - Вот дурак, - подумал Марк, - колпак станции, был его единственной защитой, хотя если бы даже парень после бойни остался бы в живых, его бы ждал трибунал и приговор, за уничтожение иной формы жизни. Под колпаком радист был в безопасности, и уничтожение сочли бы бессмысленным, а эмоции, эмоции никого не волновали. Серый пепел планеты, оказался продуктом жизнедеятельности, коричневых комков и где то, в ее просторах, ветер гнал, то что осталось от пятерки экспедиции. На импровизированных похоронах, Марк сказал зачерпнув рукой серую пыль, - Прах к праху, - и зло ухмыльнувшись, добавил - Пепел к пеплу. А на следующее утро командир, Зурбаган, прозванный так за привычку напевать старую, забытую им песню, "засыпает, та-та Зурбаган, та- та- что - то, Ураган", крикнул, - Пепел проверить защитные щиты. Так Марк стал Пеплом.

После космической вылазки, полагался двухнедельный отпуск, и не сговариваясь, спасатели рванули на Гвену, гостеприимную планету-курорт, с ее бескрайними теплыми зеленоватыми морями, голубыми пляжами, казино, барами и прочими радостями жизни. Парни в черных комбинезонах с серебряными нашивками, везде пользовались успехом, элита, боевики, спасатели земного флота. Все как на подбор рослые, физически совершенные, неутомимые в весельи, не жадные на деньги. Получив отпускные, Пепел в первый же вечер швартовки отправился в бар и напился. В голове беспрестанно прокручивался бессмысленный с его точки зрения поступок радиста, зачем и почему не давали покоя, он пытался понять смысл, поступка и не находил объяснения, глупо, ведь тех ушедших, этим было не вернуть, Зачем? Эмоции, как это все же глупо и банально. Спасателей учили сдерживать эмоции. Позже к нему присоединились друзья, выпили еще за его первый вылет, за крещение так сказать и уже никакого, доставили в комфортабельный отель. Были и другие экспедиции, чаще им удавалось прибыть вовремя, разобраться с конфликтом, но пару раз случилось и опоздать, как в тот первый его вылет.

За четыре года мотаний по космосу, Пепел научился не думать зачем и почему, все что от него требовалось, спасти людей, разобраться откуда угроза, устранить опасность, не приступая законов конгрегации земли, составить отчет и присвоить той или иной планете класс безопасности. А в перерывах, отрываться на каком ни будь курорте, напрочь забывая все что было.

Это был двенадцатый вылет, когда он встретил Кайну, врача экспедиции на Мегу — Рафт. Проблема оказалась пустячной, маленький, почти не опасный вирус, на обезвреживание которого правда ушло достаточно много времени, достаточно для того, что бы молодые люди полюбили друг друга. Оба экипажа, и научной станции и спасатели, посмеивались, глядя как боевой стрелок Пепел, превращался в ручного котенка, возле маленькой, хрупкой Кайны. Как коллега по второй специальности, он находил массу причин острой необходимости, своего безвылазного нахождения в мед отсеке. А потом золотистые, почтовые сьено-кристалы, засновали между разлученными влюбленными. Зурбаган, насмешливо вздымал бровь, когда Пепел получив почту, запирался в своей каюте, и выходил к ужину в кают компанию, задумчивый, с блуждающей улыбкой. Мало у кого из спасателей были семьи. Работа у них такая, опасности на каждом шагу, то ли вернешься, то ли нет. За четыре года сменились пять членов экипажа из десяти. Только двоих где-то ждали семьи, штурмана Гора и борт инженера Снапа. Остальные оставались стойкими холостяками, без дома и привязанностей. Шутили, что Пепел скоро пополнит состав женатиков, и двое превратятся в тройку. Пепел и Кайна встречались не часто, урывками, в редко совпадающие, короткие отпуска. В каюте Пепла, на тонкой, как слюда подогреваемой внутренней энергией подставке, постоянно лежал сьено - кристалл, проецирующий улыбающееся, объемное изображение любимой. Потом Кайна улетела на далекую, только открытую планету Троя, они не виделись уже почти пол года, обмениваясь только редкими письмами, не регулярной почты. Именно Пепел дежурил у пульта, когда поступили позывные sos с Трои. Планета принадлежала к классу А, то есть полная безопасность. Исследовательская группа, за пол года не нашла ничего угрожающего для человечества. Удивительная лиловая природа, мягкий субтропический климат, чистейший воздух, масса полезных ископаемых, вкусных плодов новой земли, и безвредной, симпатичной живности. Единственное, что удержало от объявления планеты курортной зоной, это наличие разумных существ. Троянцы представляли собой смешные сиреневые мешки с выпученными круглыми голубыми глазами, шестипалыми конечностями, передвигавшиеся забавно пыхтя и хрюкая в перевалку. Жили они большими общинами, находясь на довольно низком уровне развития. Землян встретили без агрессии, с наивным, детским любопытством не пуганных существ. Жилища Троянцев представляли собой фиолетовые, выращенные, огромные, полые грибы с тонкими колоннами поддерживающими большие шляпки-крыши чем то отдаленно напоминавшие древние греческие храмы, отсюда и родилось мифологическое название планеты. Аборигены, быстро сдружились с членами экспедиции, весело хрюкая и попискивая, на понятном только им языке, они сопровождали их в экспедиции в глубь, лиловых лесов, не таясь показывая богатства своей родины.

Именно они помогли открыть залежи каруна, редких высоко проводящих кристаллов. Именно с их помощью, исследователи разнообразили свой рацион местными плодами и фруктами, избежав отравлений.

Хотя ядовитой и опасной гадости на планете практически не было. Это был полный эдем. И именно отсюда поступал сигнал бедствия. Пепел едва не поддался панике, там на трое была Кайна, а сигнал sos, не редко сопровождался гибелью кого-то из людей. Зурбаган отстранил Пепла от вахты, но он все равно не уходил в свою каюту, коротая бессонные ночи полные беспокойства, в командном отсеке. Гнать его было бесполезно, побродив бесцельно по кораблю, он неизменно возвращался, устраиваясь гдени-будь в уголке. Капитан видел как осунулся младший товарищ. Гор и Снап бросали на него понимающие и сочувствующие взгляды, они бы с ума сошли, если бы их близким угрожала опасность. Никто не говорил на эту тему, но все об этом думали. Семь дней ушло на преодоление космического пространства, и вот лиловый шар, уже можно разглядеть в иллюминаторе. Вскоре корабль спасателей пришвартовался к исследовательской станции. Под колпаком находилась только лаборатория. Давно освоившиеся ученые жили в сборных, пластиковых домиках, с террасами полными местных цветов. Лагерь походил на уютный дачный поселок. Несколько капсул, маленьких планетных флаеров стояли рядом с исследовательским вездеходом на ровной лиловой площадке. Нарушая субординацию и все меры безопасности, Пепел первым рванул к колпаку станции. Из пятерки ученых на базе присутствовали трое, они и рассказали страшную историю. Кайна и Рой, микробиологи и Вулверен, техник экспедиции привычно, в сопровождении местных, отправились в лес для сбора новых данных о флоре и фауне планеты. Почему доброжелательные и не причинявшие вреда людям троянцы, сделали то, что они сделали стало ясно позже. Молодые люди, беспечно, привыкнув к безопасному миру шествовали с хрюкающими и свистящими друзьями по завораживающим, сиренево-розовым джунглям. Кайна нашла не знакомые ранее цветы, и аккуратно срывая помещала их в контейнер, для дальнейшего исследования. Аборигены увидев это вдруг пронзительно заверещали и смешно замахали короткими шестипалыми ручками. Бутоны неизвестных цветов, неожиданно с резким хлопаньем начали лопаться, выплескивая, яркую пурпурную жидкость. Та летела во все стороны, на людей и на троянцев. Поднялся невообразимый визг. Несколько аборигенов корчились на поляне в непритворных муках, на сиреневых телах расплывались, темные пятна ожогов. Люди не пострадали, сок неведомых растений на них не действовал, он только перепачкал, ладони и светлые комбинезоны. Уцелевшие Троянцы, схватили менее удачливых товарищей и троих людей, и потащили их к своей стоянке. Они запихивали пострадавших в свои грибы-дома, оказавшиеся не только жилищами, но и генераторами бессмертия. Рею удалось вырваться из цепких шестипалых лапок и бежать, он видел как его товарищей засовывали в домики-грибы. Как грибы сжимались и наливались пурпурным цветом, как постепенно возвращались в прежнюю форму, как из них выползали живые и невредимые, без ожогов аборигены, и как из них вытащили, посиневшие, задохнувшиеся, трупы людей. Рей бежал к станции. Едва захлопнулся серебристый колпак, как Троянцы атаковали, человеческое пристанище.

Осада длилась трое суток, камни и палки летели в непробиваемое стекло, потом они ушли. Люди заперлись внутри и послали сигнал бедствия. Пепел слушал историю молча, серея на глазах, в голове било как набат, Кайна погибла, ее больше нет.

Он сорвался с места не слыша криков товарищей, не слыша приказа капитана, не слыша ничего, кроме гудевшего набата. - Пепел стой, вернись, ни с места, - он ни на что не реагировал, он бежал к флаерам. Серебряный жучок стремительно взмыл в небо. Боевой стрелок быстро отыскал поселение аборигенов. Приземлившись, прямо посреди поселка, он вылез на крышу аппарата. Он палил из огнемета, по грибам-домам, по испуганно метавшимся сиреневым мешкам троянцев, палил пока не кончились все заряды, пока розово лиловое великолепие, не превратилось в черную воронку, центром которой был он. Только потом, почерневший от копоти, ничего не видящий от невыплаканных слез, он неуклюже сполз вниз и шатаясь побрел в сторону станции, волоча бесполезный, разряженный огнемет. Сидя в камере тюрьмы конгрегации и ожидая приговора, он вспомнил радиста с Тора, да погибших не вернешь, да он нарушил закон, да у него свое правосудие, остальное эмоции, легче не стало, впрочем ему безразлично, ему на все наплевать, жизнь потеряла смысл.